Ольга Лаэдэль
Мини-рассказы
СПИ, МОЯ ПРЕЛЕСТЬ
Спи, моя милая. Спи, моя прелесть, моя любовь. Спи, и не горюй ни о чём, ни о
чём не печалься. Спи — я с тобой, я рядом. Спи, моя маленькая яркая звёздочка,
давняя нежная подружка. Уткнись в мои груди, услышь, как бьётся верное тебе
сердце и спи, милая. Я люблю тебя.
1/2.12.1995
ПРОСНУЛАСЬ ГЛУБОКОЙ НОЧЬЮ
Я проснулась глубокой ночью. В нашу спальню заглядывала луна, серебря тебя
своим светом.
А ты мирно дремала, держа в своей сонной руке мою, и лицо твоё было таким
спокойным и добрым...
Мерно вздымались и опускались изящные груди, словно звали поцеловать.
Я коснулась соска губами, ты вздохнула глубже...
Я укрыла тебя одеялом и сама прижалась к тебе теснее.
Как уютно — чувствовать тебя всем телом, лежать в нашей тёплой мягкой
постели, и дышать запахом твоих духов в ночи, убаюканной этой луной...
И как было бы пусто и смертельно одиноко без тебя, любимая!
Спасибо тебе, что ты есть!
26/27.11.1995
ТОСКА
Тоска — пришла нежданно, и не уходит, рвёт неприкаянную душу.
Были друзья, была любовь и радость и фейерверк надежд.
Остались воспоминания... Я вспоминаю... Так больно вспоминать, так хочется
вернуться... Но никогда, нет, никогда... Всё ушло, и забыть бы, но это нельзя
забыть, ибо как проститься с призраками воспоминаний, в которых живёшь...
Которые отзываются острой болью на каждую тень, напомнившую их, и которые дают
силы на каждый новый вдох и новый шаг...
И я всё иду здесь куда-то, ведомая болью из «больше нигде».
2.3.1996
КАКАЯ ТИШИНА!..
Татьяне *
Какая тишина! Я услышала её неожиданно, заметила, обнаружила вдруг, что
позади день с его мириадами звуков и дел, с его снующей, разноголосой суетой.
Они все ушли вместе со своим днём, и их уже нет... А новый день медлит явиться,
он ещё далеко, и придёт не скоро с шумной свитой забот... Он придёт, конечно,
— куда ж он денется...
Но только не сейчас — сейчас ночь, темно, тихо, так свободно и спокойно...
Сейчас мы одни — ночь и я, и между нами — ничего. Ни звука — я слушаю, очень
внимательно и спокойно, и разглядываю полную темноту — рада её видеть, такую
безмятежную.
И я лежу, слушаю тишину, и всё моё существо легко, свободно и невесомо, и так
прозрачны и чувства, и разум.
Потом придёт день — и закрутит в своём водовороте, оглушит своим грохотом. Но
это — потом, а сейчас не стоит об этом думать.
8/9.3.1996
МЫ ВСПОМИНАЕМ
Мы вспоминаем...
Память растревожила ушедшие чувства и события, словно ветер — ворох
опавших листьев. И они кружатся причудливо, складываясь в самые
странные сочетания и разлетаясь, чтобы сложиться в новые...
— Ах, милая, милая моя подружка, ты ведь помнишь...
— Помню, любимая... Помню, прелесть моя... — киваешь ты...
Сколько было всего, и ничего не вернёшь... И мир уже другой, чем
видели мы когда-то. И пусть что-то меняется к лучшему, но как-то
печально и жутковато осознавать необратимость... Как много изменилось,
как изменились мы с тобой, оставаясь, однако, такими же нежными и
верными друг другу!
Звучит какое-то эхо детства и давних лет... Далёкое, по-своему
грустное, негромкое, но ясное эхо... Всё навевает воспоминания и
лёгкую светлую грусть. И воспоминания-то всякие — и радостные, и
горькие, и одни не отделить от других. И навевает грусть эхо того, что
было и что ушло навсегда, далеко и безвозвратно. И, слушая это эхо,
хочется обняться, прильнуть друг к дружке и тихонько поплакать...
Как странно, милая моя...
25/26.8.1996
ТЫ СЛУШАЕШЬ ОСЕНЬ...
Осень... Жёлтые листья дерева за окном — во всех оттенках грустной
желтизны... Они плывут, гонимые ветром в сером небе и серых лужах. И монотонно
шепчет дождь о чём-то полузабытом, навевая воспоминания...
А ты замерла у окна, и грустишь о чём-то смутном и неясном — как осеннее
небо. Твоё хрупкое загорелое тело — в цвет листьев за окном...
Ты слушаешь шёпот дождя.
Ты нежна, красива, чуть печальна и задумчива — как осень...
31.8/1.9.1996 - 9.2.1997
ХРУПКА И ОДИНОКА
Осеннее утро в тихом безлюдном парке...
Аллея пуста — никого, кроме неё, неспеша шагающей под листопадом. Она не
направляется никуда, она бродит без цели, без направления... Хрупка и одинока...
Ей холодно в совсем коротком чёрном платье и тонкой чёрной курточке,
полуукрывшей нагие плечи, но оставившей голыми тонкие ноги.
Она смотрит в грустное небо, на серые облака... Смотрит на печально жёлтые
листья на земле, вороша их ногами... Лишь стук каблучков её босоножек да редкий
шорох ветра в кронах нарушают тишину. Прощальная красота осени созвучна её думам
— её мечтам, её печалям, её одиночеству... Озябшая и неприкаянная фигурка на
пустой аллее. Озябший и неприкаянный взгляд красивых и нежных глаз...
Едва одета, словно полуоблетевшее осеннее дерево...
Ей холодно, так холодно в этом мире, и чтó по сравнению с его холодом холод
осеннего утра...
6.12.1995
УНЕСТИ ТЕБЯ
Я несу тебя на руках.
Сердце сжимается от твоего грустного и усталого вида, и мне хочется унести
тебя, милую мою подругу, от всех печалей и тревог, унести далеко-далеко...
Твоё нежное, женственное тело у меня на руках, ты любовно прижалась щекой к
моему плечу, смотришь на меня ласково и печально из-под полуопущенных пушистых
ресниц...
Я, наверное, счастлива — счастлива дарить тебе нежность, покой и заботу.
И ты тоже становишься счастливой у меня на руках...
3/4.2.1997
ЛЕСБИЯНКИ ОЧАРОВАТЕЛЬНЫ
Наверное, самое прекрасное, что только может быть на свете — это беседа двух
влюблённых друг в друга женщин. Очарователен нежный, несущий душе свет и уют
взгляд лесбиянки на свою возлюбленную, и столь же прелестен взгляд, которым та одаривает
подругу в ответ. Их разговор — весел ли, грустен ли, задумчив или игриво
беспечен — ласковое соприкосновение душ, звучащее в словах, о чём бы они
ни были — что может быть прекраснее! И как красивы все, любые, даже самые
мельчайшие, жесты влюблённых подруг, как заботливы и бережны прикосновения —
будь то лёгкое касание кончиков пальцев или поцелуй, или исполненные эроса объятья!
И не так уж важно, гуляют ли подруги по безразличному к их счастью городу или
по лесу, отзывающемуся на звон каждой струнки их душ, или же дремлют обнявшись в
уютной постели, сидят ли за ужином, или покрывая поцелуями тела друг друга,
занимаются любовью — они всегда прекрасны, как только может быть прекрасна
лесбийская любовь!
9.2.1997
НОЧЬ — ДЛЯ ЛЮБВИ
Мы раздеваемся, и снимая с себя всё, до последнего лоскутка, освобождаемся,
откладывая вместе с одеждой в сторону все наши заботы и беспокойства...
На целую ночь. Всего лишь на ночь...
И какова бы ни была круговерть жизни днём, ночь — только для покоя и для Любви.
Ночь — для того, чтобы насладиться красотой, наготой, нежностью и
женственностью друг друга, и найти друг в друге мир и покой... И вся Вселенная
для меня соберётся в тебе, а для тебя — во мне... И наступят недолгие, хрупкие и
мимолётные, но такие счастливые минуты засыпания в ласковых объятьях
возлюбленной. И вся потихоньку уходишь в сладостный сон, погружаясь в осязание
подруги, голой, заботливо, доверчиво, нежно и умиротворённо прильнувшей к тебе и
исполненной самой звеняще-чистой, звёздной, безмерной, прекрасной любви!
... .2.1997
ЛАСКАЮ ТЕБЯ И ЛЮБУЮСЬ ТОБОЙ
Всю ночь напролёт ласкаю тебя и любуюсь тобой.
Неяркий, отбрасывающий длинные тени свет настольной лампы робко касается нас.
Ты лежишь на постели, обнажённая, миниатюрная, прекрасная. Я — рядом с тобой.
Едва дотрагиваясь кончиками пальцев до твоей кожи, нежной словно лепесток цветка
орхидеи, я ласкаю всё твоё тело — прелестные руки, лицо, такое родное и милое,
чувствительные плечи, острые груди, живот и лобок, стройные тонкие ноги,.. —
наслаждаясь красотой твоих форм и нашей близостью.
О, как тебе хорошо! Ты блаженствуешь и, не говоря ни слова, смотришь на меня
влюблённо и мечтательно. Нежно и медленно ты гладишь всю меня — голую,
совершенно открытую тебе, и благоговейно внимающую твоим ласкам.
... .2.1997
ТОЛЬКО ТЫ ОДНА
Только ты, только ты одна!
Я дрожу в твоих объятьях, жмусь к тебе и дрожу. Ах, любимая, милая, как
сжигала меня тоска по тебе, днями, неделями напролёт! Как рвалось к тебе сердце,
сдавленное тоской, рвалось на тихий, едва слышный зов твоей затаённой нежной
любви. И я знаю, как грустно тебе было, как нехватало меня тебе, как звала ты
меня, неслышно шевеля губами, и тихо плакала, обнимая свою тень, и не понимая,
что происходит с тобой...
Так не выпускай же меня из своих рук, не выпускай никогда, любимая! Я так хочу
остаться твоей навсегда, ведь весь мир для меня — это только ты, подруга моя,
только ты одна!
24/25.2.1997
БЕЛОЕ И ЧЁРНОЕ
Белые-белые облака в чёрной воде...
Твое белое-белое тело, чёрные волосы, чёрный купальник...
В чёрных беспокойных глазах — и нежность любви, и тревога.
Прохладный ветер гонит облака, поднимает рябь на воде и порой швыряет в неё начинающие желтеть листья.
А мы стоим молча — две полунагие хрупкие девушки-лесбиянки, держимся за руки...
... .3.1997
ТВОЙ ТЁПЛЫЙ СВЕТ
Небо мглистое, солнца не видно за сплошной белой мутью снегопада... За окнами
мириады снежинок плывут, плывут, плывут и плывут... Стылое, сонное марево.
Тишина, неподвижность, белизна туманная...
В дом веет сумерками, неся дремоту, усталую тоску и сонную, скучную
лень... Вязкий, мутный, всепроникающий, всезастелающий полусумрак...
Но ты, лишь ты, прелестная, способна разогнать, рассеять его, пронизывая всё вокруг
своим сиянием.
Почти обнажённая, в красном купальнике, подчёркивающем все прелести
миниатюрной фигурки, загорелая, черноволосая — вся яркая, юркая, тёплая, живая,
женственная. Огонь во взгляде чёрных глаз!.. Чарующая игра движений гибкого, грациозного
тела... Твой нежный голос, стук каблучков твоих босоножек оживляют тишину...
Всё вокруг озаряешь, согреваешь, расцвечиваешь ты собою — своей
очаровательной живостью, красотой, тёплым светом лесбийского эроса в
каждом жесте, позе и взгляде.
И исчезает, рассеивается тусклое марево, стóит тебе появиться.
Я очарована тобой и влюблена в тебя! А белая сумрачная муть, залившая
за окнами целый мир, не властна над нашим домом!..
4.1.1998 (и 6.3.2003)
ДОЖДЬ
Сон, снившийся после расставания
На душе тоскливо и пусто.
Льёт и льёт дождь... Небо серое, сумрачное, зимнее... Холодно.
Всюду вода — в небе, на теле, под ногами...
Небо — как губка и город как губка...
Широкая улица, мощёная чёрным камнем. Старинные, охряного цвета, четырёхэтажные
дома, через проулки или арки видны утопающие в желтизне дворы. Потоки воды из
водосточных труб...
Так мало женщин на улице. И даже машин мало. Редкие прохожие кутаются в плащи...
И куда я бреду, и зачем?
Как же всё, абсолютно всё без исключения теряет смысл, когда оказывается,
что не нужна своей подруге больше. Всё, что ты делаешь, всё, что ты есть —
вся ты, вся твоя жизнь посвящены возлюбленной — но они ей уже не нужны...
И становится совершенно непонятно — чего хотеть, куда идти, о чём мечтать.
И не знаешь, как быть с собой — сама становишься для себя чем-то странным и
непонятным, с которым надо что-то делать, ведь нельзя же не делать совсем ничего.
Эх, если б можно было! Но жжёт прошлое, жгут воспоминания — нет ничего
больнее, чем вспомнить счастливые моменты нашей любви, сознавая, что они в
прошлом и не повторятся. А ведь они были так прекрасны, что отвергаешь даже
тень мысли о том, чтобы искать чего-нибудь вместо них. И знать ничего не
желаешь кроме их продолжения. Но его не будет — ведь она, подруга, нашла
им замену и выбросила из жизни ставший ненужным кусок... Да, а был ли он ей хоть
когда-нибудь нужен? Был наверное... Был. Но от этого сейчас ничуть не легче...
Ведь вся я — без остатка! — осталась в тех счастливых, полных упоения
любовью днях. А теперь от меня осталось пустое и очень неуютное место...
(?)-1998-2000
КРУЖЕНИЕ
Мы танцуем под пиафовскую «Un refrain courait dans la rue».
1
Тебе было грустно и тревожно, и неясные страхи делали твой взгляд мятущимся и
беспокойным. А я не могла найти слов, чтобы развеять тревогу, успокоить тебя...
Ибо сама не находила причин не тревожиться. Мне оставалось лишь подхватить тебя
под руки, и увлечь, следуя мелодии, и закружить. И вот, мы кружимся, сблизившись
так тесно, чтобы соприкасались наши груди, ты тихонько подпеваешь Пиаф, сама
такая же миниатюрная и хрупкая...
24/25.11.1999
УТЕШИТЕЛЬНИЦА
Я вижу этот сон не впервые.
Я вижу его всякий раз, когда после кошмарного, бешеного, нервотрёпного дня
долго не могу успокоиться и заснуть, но наконец засыпаю...
Это пустой двор между белых высоких зданий или набережная широкой реки. День
светел, ясен, но не ярок, воздух свеж, не холоден и не тёпл. Две стройных
девушки бегут, кружась и танцуя, звонко стуча каблучками, не говоря ни слова.
Ловят друг друга за руки, обнимаются, льнут друг к другу, наслаждаясь близостью
лиц, соприкосновениями тел, живых, женственных, почти не разделённых тонким
светлым шёлком платьев, и одаривают друг друга нежными поцелуями.
Две юных, изящных лесбиянки...
Одна из них ты, вторая я. Я знаю тебя всю жизнь, и всю жизнь люблю. Тебя,
Утешительница, моя сестра, моё отражение, моя вечная невеста...
9/10.12.1999
РИСУЕШЬ ГРАФИКИ ШПИЛЬКОЙ
Мы с тобой ждали автобуса, сидя на скамейке. Ты была вся погружена в мысли о
своих уравнениях, и стала выводить на пыльной земле острым каблучком своей
туфельки что-то вроде их фазового портрета.2
Далеко лезть за ручкой и бумагой, что ж делать...
Смотрю пристально — и на график, выходящий из-под твоей шпильки, и на твои
тонкие ноги в чёрных чулках сеточкой и алых блестящих туфлях. Какое двуединое
очарование! Любуюсь, как легко и живо превращаешь ты скупые формулы в
изысканный узор фазового портрета, понятный и зримый,
зачарованная стройной женственностью и грацией твоих ног.
6/7.3.2000
ТАК ЧТО ЖЕ ИХ СВЯЗЫВАЕТ?
Любуюсь двумя девушками на трамвайной остановке.
Совсем юные, стройные, тонконогие, очаровательные, обнявшись, они
шепчутся о чём-то.
Весенний ветер треплет полы их коротких плащей, сплетает золотистые волосы
одной с тёмно-русыми волосами другой и заставляет обеих придерживать шляпы.
Подходит трамвай, в который они садятся. Я следую за ними. Златоволосая
усаживает подружку себе на колени. Как рада была бы я оказаться на месте
любой из них!
Стоя поодаль, смотрю на них, и гадаю, что же их всё-таки связывает.
Приятельство, которое превратится в полную яда вражду, стóит лишь парню
оказаться меж ними, или увлечение друг дружкой, или любовь, уже соединившая
их навсегда?
Мне было бы больно думать, что первое, и радостно — что последнее...
Так всё же, что их связывает?
24.3.2000
КААС, ЗИМА 1991
Помню зиму 1991 года. Ожидание скорых реформ, дохлое отопление,
собачий холод в квартире, концерт Патрисии Каас вечером по телевидению.
Кутаясь в пальто и шаль, смотрю на её голые плечи, ноги в тонких
колготках. Она столь раздета, что можно дрожать от холода, глядя на неё.
Но не от холода я дрожу ...
11.4-24.8.2000
ПОЛЁТ ПИНГВИНА
Звёзды на тёмном небе, как на консоли Линукса... 3
Загадочные, аскетичные, многообещающие... Таят и сулят многое...
8.4-20.5.2000
ПЫЛИНКИ, ПУШИНКИ, ПАУТИНКИ
Всё так зыбко, моя милая, так хрупко, непрочно! Наша любовь, наша жизнь,
весь наш с тобой уютный и нежный мир. Пылинки, пушинки, паутинки...
Ажурное кружево из тончайших нитей на ветру, в дождь и град — того и
гляди ничего от него не останется.
А мы сплетаем воедино это кружево наших жизней и любовей с таким
вдохновением, будто делаем это на целую вечность. Но как недолговечна
красота нашего творения! И знаем ведь, как легко оно может быть
порвано, сметено, уничтожено, но надеемся лишь, что сплетённые воедино, кружева
наших жизней стали хоть чуточку прочнее.
Как всё зыбко, моя милая!
30.04.2000
ТЕМ, КОГО Я ЛЮБЛЮ
Как хочется быть зелёной лягушкой, нежной, ласковой, трепетной,
маленькой, слабой. Доверчиво сидеть на ваших ладонях, смотреть на вас
огромными распахнутыми глазами. Найти покой и умиротворение в ваших
руках, согреться вашим теплом и заквакать.
Как хочется быть атэанской ведьмой, нежной, ласковой, женственной,
грациозной, могущественной и величественной. Обнять вас, укутать в
нежность своей мысли, отвести ею от вас все печали и тревоги, коснуться
щекой щеки и тихо петь песню о ветре и звездном небе...
Как хочется, мои милые!..
... 2000
ПОГЛАДЬ МЕНЯ
Погладь меня, моя милая. Мне так тоскливо и одиноко сейчас!
Дотронься до меня, чтобы я почувствовала, что ты рядом,
нежная и внимательная. Проведи своей рукой по моим плечам, коснись моего лица, позволь
поцеловать твою женственную руку, дай ощутить тебя, твоё присутствие и ласку,
удостовериться, что ты здесь, рядом, что ты на самом деле есть, что я тебя не придумала...
20.5.2000
ТЫ И ЛЯГУШКА
Какая редкость — девушки, не боящиеся лягушек! Но ты-то, моя амазонка,
моя эмансипантка, конечно, из их числа. Сидишь и любуешься лягушкой,
скакнувшей тебе на ногу. Замерла, стараясь не вспугнуть её.
Сама не неё чем-то похожа — своим большим ртом, маленькой чуть-чуть
полноватой фигуркой.
Очки делают тебя пучеглазой, да ещё и купальник на тебе зелёный...
... 6.2000
УТКНУТЬСЯ И ЗАМЕРЕТЬ
Уткнуться в тебя лицом и замереть, с сердцем, сжавшимся в комок от
желания то ли петь, то ли плакать. Обнять тебя, прильнуть к тебе, затаив
дыхание, в тщетной надежде, что и время тоже замрёт и затаится,
оставляя меня рядом с тобой, наедине с тобой, моя нежная, ласковая,
давняя-предавняя подруга.
21.8.2000
СТОРОНЫ
По одну сторону окна — ночь и дождь. По другую — шторы, свет, ожидание.
Одну сторону хлещут мокрые ветки и ветер. На другой растерянно
замерли мои руки. Смотрю в ночь, сквозь окно — вижу своё отражение...
05.9.2000
ПУСТОТА
Небо в облачную ночь
Лес зимой, когда в нём — ни души и ни ветерка
Молчание
Специальный файл null в каталоге /dev 4
Зеркало в ночной квартире
То, что видишь, когда уткнёшься в подушку или закроешь лицо руками
То, о чём думаешь в моменты безнадёжности и разочарования.
18.11.2000
ВЫПОРХНУТЬ В КУПАЛЬНИКЕ
Приятно войти с мороза в тёплый дом, и скинуть с себя все бесчисленные зимние
одежды. Освободившись от их тяжести, облачиться в тонкий яркий купальник, оттеняя
свою наготу его маленькими лоскутками и тугими бретельками, завязанными аккуратными
бантами. Надеть босоножки на высоких шпильках, оплетающие ноги парой-тройкой тонких
ремешков. Покрутиться у зеркала, поправляя купальник и причёсываясь, давая телу
насладиться теплом и свободой. И почти-почти-совсем голенькой выпорхнуть
к тебе, моя милая...
27/28.11.95 - 27.12.2000
ТАМ, ВО СНЕ
Мне приснилось, что я ухаживаю за девушкой. Или, может быть, она ухаживает за
мной. Не то, чтобы она была ослепительно красива, скорее почти обыкновенна, но
недурна собой, а главное — умна и внимательна. Что-то в ней было такое, что
хотелось уткнуться в неё, ища в её обществе покоя и уюта, и в то же время
хотелось обнять её, обласкать, приютить, успокоить в своих объятьях, рядом с
собой... Мы бродили по городу, знакомому и незнакомому, ища укромное место, где
могли бы объясниться друг с другом в самом важном, самом сокровенном, а пока всё
откладывая и откладывая этот разговор.
А проснувшись, я долго грустила, что так и не успела там, во сне,
признаться ей в любви.
1992(??) - 2.5.2000 - 27/28.12.2000
ТЫ ПОЁШЬ ПЕСНИ ПИАФ
С изумлением и замиранием слушаю тебя, поющую песни Пиаф. Ты поёшь их,
когда взволнована, встревожена, огорчена. Или — когда мы с тобой танцуем на
празднике, устроенном нами двоими, для нас же с тобою двоих. А иногда, набивая
бесконечную череду ассемблерных команд, тихо напеваешь
«Fais-moi valser» 5 или что-то похожее.
Ни голосом, ни лицом, ни судьбою на Пиаф ничуть не похожа, лишь только
маленьким ростом да чёрным платьем.
Твой голос, лёгкий, чистый, звонкий, как прозрачный ручеёк, порой
становится пронзительным, впивается глубоко в душу, в сердце. Твой акцент
нескрываемо-заметен, но слова понятны, и мелодия звучит безупречно. И
голос, переплетающий твои чувства и настроение с сюжетом и настроением
песни, переплетает их и с моими. Я слушаю тебя — неотрывно, пристально,
зачарованно... Ещё зачарованнее, наверное, чем внимала бы самой Пиаф...
7.1.2001
ИДУ РЯДОМ С ТОБОЙ
Иду по улице вместе с тобой.
Как хорошо вот так идти рядом, попадая в ритм твоих шагов,
любоваться твоей фигуркой в тёмном коротком платьице,
тонкими ногами в блестящих золотистых чулках, упругой походкой,
слушать перестук каблуков твоих босоножек и твой звонкий голос,
твою неторопливую задумчивую речь, вдыхать аромат твоих духов и
наслаждаться прикосновением твоих пушистых волос к моему голому
плечу, хотеть тебя... Разговаривать с тобой, заглядывая в твои карие глаза,
выразительные, умные, немного грустные, любящие. Держаться за твою нежную руку,
как за путеводную ниточку в сумбурном движении странного, нелепого и
страшного порой лабиринта людей, событий и отношений, и становитья
спокойнее и увереннее от того, что сама служу такой ниточкой тебе.
Хоть и жизнь вокруг, и город, и люди непонятны, неродны и чужды
настолько, что чувствую себя иностранкой, даже инопланетянкой, но рядом ты —
родной мирок, маленькая и хрупкая Вселенная, ласковая, понятная и понимающая...
Единственная.
23.1.2001
ПИРОГИ
Мы печём пироги. Первый противень уже в духовке, и запах печёного теста
и грибов наполняет нашу квартиру. Золотистые шторы скрывают тьму позднеосенней
ночи за окном. Печка пышет ароматным жаром, превращая кухню в подобие бани.
Мне приятно сидеть абсолютно голой в её жарком воздухе.
Я долепливаю пироги (осталось не так уж много), заполняя последний противень,
и любуюсь тобой. А ты, в одних лишь сабо и безо всякой одежды
снуёшь по кухне, подобно резвой белочке, наслаждаясь своей наготой и моим
вниманием. Складываешь в раковину и моешь посуду из-под начинки и теста.
Порой просто расхаживаешь по кухне, повиливая бёдрами, стуча тонкими каблучками,
и время от времени касаясь меня своим телом как будто бы невзначай.
Мы беседуем. Ты и рассудительна и восторженна. Говоришь о том, что счастлива,
что не представляешь ничего уютнее этих вечеров наедине со мной, что самые
рутинные дела обрели шарм и прелесть, наполнившись бесчисленным множеством
жестов взаимной заботы и эротической игрой и что
именно эта забота, эти жесты и эта игра и есть любовь в повседневности.
А я — я даже не знаю, что сказать...
Говорю, что ты очень красиво двигаешься, и нагая в свободном движении особенно
мила, что мне очень-очень хорошо с тобой, так уютно, так спокойно, так сладко, так тепло...
И вот уже посуда вымыта и ты помогаешь мне доделать последние пироги.
Твои руки проворно лепят их. Кончик носа забавно вымазан мукóй.
Сидишь напротив меня, закинув ногу на ногу — загорелая, восхитительно голая,
прелестная, нестерпимо желанная — средоточие и жара, и уюта.
28.1.2001
ПРИЗРАЧНОЕ УКРЫТИЕ
Кто-то обидел тебя...
Даже если ты смогла дать отпор обидчику, боль и огорчение остаются надолго.
И сильнее всего на свете хочется остаться наедине со мной, уткнуться в меня
и поплакать. Но как мало я могу, такая же уязвимая, как и ты...
Закрыть собой от обид и боли — до чего же призрачное и непрочное укрытие...
Обнять, приласкать, убаюкать тебя, плачущую или просто печальную...
И ты затихнешь и уснёшь — до нового дня, до новых ран...
30/31.1.2001
СНЕЖНЫЙ СВЕТ
Светло-то как!
Странное время суток. Свет, такой не похожий на дневной, пробивается сквозь шторы.
В бледноватом свете различимо твоё лицо на подушке, книги на тумбочке,
мебель спальни вокруг.
Неужели ночь — но до чего же ирреален свет её.
Я выбралась из-под одеяла, удивлённая, подошла к окну и выглянула
из-за шторы. А за окном — там просто полная луна сияет вовсю и
свежевыпавший снег белеет в её сиянии.
10.3.2001
ВЕЧЕР
Устроиться рядом с тобой на диване.
Склониться к тебе, прилечь, сняв очки, прильнуть лицом к твоим бёдрам.
Чувствовать нежность твоего тела через тонкую ткань колготок, бархат краешка юбки.
Глядеть в полумрак комнаты, видя лишь жёлтое пламя свечей, облачками длинных искорок
переливающееся и туманящееся поодаль, да зелёный огонёк проигрывателя, расплывшийся
лучистым кругом в моём близоруком взгляде. Внимать голосу Веры Матвеевой, пронзительному
и беспокойному, и умиротворённой ласке твоих рук, перебирающих мои волосы, медленно
скользящих по лицу и шее.
Вспоминать, мечтать или грустить — вместе с тобой.
Заплакать, будучи не в силах иначе выразить свою нежность к тебе или просто задремать,
уткнувшись в тебя.
25/26.4.2001
НОЧНАЯ ГРОЗА
Шебуршится беспокойный ветер, дождь шелестит, монотонный, бесстрастный.
Молнии — яркие, резкие, на половину неба. Выскакивают из темноты, хулиганисто
выплёскивая в комнату свой ирреальный свет. Раскаты грома ревут им вдогонку
бессильными напыщенным угрозами.
Но ты их не видишь и не слышишь — ты спишь. А я смотрю на твоё лицо, такое
знакомое и привычное. Как странно оно во вспышках молний — как бело, как резки
тени. Твои размётанные по подушке кудри, любимые, рыжие, мягкие, то ли черны,
то ли пепельны — не рассмотреть ни цвета, ни формы. Но вернувшаяся темнота
вновь делает тебя тобою, теперь невидимую, но осязаемую — тёплую, мягкую,
живую. И я глажу тебя и льну к тебе.
Спи, спи, моя хорошая.
21/22.6.2001
ЗОВ НОЧИ
Летняя ночь. Прохлада из открытого окна. Звуки таинственно-зовущие.
Порывы ветра — шуршат, шипят листьями, то тише, то громче,
то встревоженно, то сонно, то смолкают...
Приглушённые расстоянием гудок и стук колёс уносящегося в ночь поезда.
И хочется лететь через поля и города, сквозь пространство
легко и беспреградно — вместе с поездом, вместе с ветром...
Шаги в доме — тихие, твои. Не спишь — подкралась ко мне, обняла за плечи.
Мечтаем...
28/29.6.2001
ТЁПЛЫЕ ЦВЕТА
Зелёная трава
Жёлтые одуванчики
Оранжево-чёрная бабочка
Охряное одеяло
Бежевые платья — сброшены в траву
Красные лоскутки бикини
Ты — светлая бронза загара
Рыжие волосы
Золотые серёжки
Алые губы
Карие глаза
3.7.2001
НОЧЬ ТРИУМФА
Эта ночь — ночь моего триумфа. Странновато говорить себе подобные слова, но
по всей видимости так и есть. Я решила систему дифур,6 которую мурыжила ещё с
третьего курса. Пускай лишь приближённо и не в первый раз, но наконец-то это
результат, которым можно пользоваться! Впервые решение лаконичное и ясное,
без необозримо-громоздких выражений для входящих в него констант или функций,
и даже все формулы записались в одну строчку!
Как удивительно после более чем замысловатых выкладок, что результат столь
прост и краток — смотрю и не нарадуюсь. Но лёгкий страх обнаружить ошибку
примешивается к восторгу. Хотя бояться вроде бы и нечего, когда мой результат
согласуется со всем, что я получала ранее — это согласие надёжнее
всяких перепроверок. Так значит, триумф?!
И впору бы примчаться к тебе с радостными возгласами, показать восторженно
своё решение, зажечь свечи и надеть наши лучшие платья, танцевать и петь,
торжествуя, устроить маленький бал для нас с тобою двоих.
Но сейчас глубокая ночь, и ты спишь — свернулась калачиком на полупустой
кровати, полуукрытая одеялом, полуосвещённая настольной лампой. А я сижу в
пол-оборота к столу, заваленному бумагами, в пол-оборота к кровати, поглядываю
то на тебя, то на свои формулы, собираясь просто снять свой домашний купальник,
попить на кухне чаю и вытянуться в постели подле тебя.
12/13.7.2001
ХОТЬ ШАЛЬ НАКИНУ
Ты выбралась из постели, когда я уже почти заснула.
Голая, стоишь у стола, рассматривая задумчиво свои бумаги во вкрадчивом свете лампы.
Что ж, вылезу и я — хоть шаль на тебя накину. А может и подскажу чего...
5/6.9.2001
НАД ЛЬЮЩЕЙСЯ ВОДОЙ
Раздетая догола, ты сидишь на краю ванны, смотришь, как она наполняется.
Почти неподвижна, задумчива и рассеяна, погружена в себя и в созерцание и трогательно-мила.
До чего же легка, безмятежна, незамутима красота твоей беззаботной обнажённости.
Подобно красоте озёрной глади на тихом тёплом закате, она
очаровывает и манит — нежно, ласково и неодолимо в своё бестревожное, бессуетное
умиротворение. Так хочется открыть ей всю себя, проникнуться ею без остатка,
соединиться с нею всем своим существом, стать её частью, стать ею.
И мне остаётся лишь освободиться от одежды, распустить волосы, пристроиться
рядом с тобою, чтобы кротко и вкрадчиво ласкать тебя, замершую, медитируя
над льющейся водой.
7-14.9.2001
ПОЙМАТЬ МЫСЛЬ
О, как прелестна ты, ухватившая вдруг свою мысль, мысль из числа тех,
что долго крутятся где-то рядом, вокруг нас с тобою, не даваясь ясному
формулированию, ускользая сквозь частое сито многословных бесед. И вот вдруг ты
спешишь записать — одну-две-три строчки — на первом подходящем
листке, или в спешно запущенном редакторе. Быстро бежит ручка по бумаге,
оставляя след мелких торопливых букв. Или, по мановению порхающих над
клавиатурой женственных рук ряды звездочек-букв вспыхивают в черном небе
консоли. Твой жест, останавливающий, придерживающий всё, обращенное к
тебе — замирающий взмах раскрытой ладони, — «постой, минуточку,
секундочку, сейчас!..» Вся ты, в своём упругом, напряжённом стремлении
броска за ускользающей мыслью — что может быть очаровательнее!
16/17.10.2001
ТО, ЧТО ВСЕЛЯЕТ СМУТНУЮ НАДЕЖДУ
Проникшее сквозь платье дуновение тёплого ветерка в разгар летнего зноя.
Вид луны рано утром высоко в небе.
Взлетающий самолёт. Впрочем, садящийся — ничуть не меньше.
Новая книга.
Ночная прохлада — если выйти на балкон глубокой ночью, когда на улице безлюдно и тихо.
Пышные горы белых кучевых облаков, висящие в прозрачной бездонной синеве неба.
...7-1.11.2001
ДВОЕ ПОД ОДНИМ ЗОНТОМ
Наши пальцы сплелись на ручке зонта и ветер осыпал моё лицо
твоими волосами, рыжими, волнистими, нежными. Я вдохнула
аромат твоих духов, смешанный с запахом предосеннего дождя,
приникла лицом к твоей голове. Укрытая от чужих взглядов
развевающимися волосами, поцеловала тебя за ушком.
Ты вздрогнула, сжала мою руку, ничего не сказала.
Молчаливая и печальная, любимая.
24.7.2002
НОЧЬ, ПОМОГИ!..
Ночь, тихая, грустная, укрой меня своим одеялом темноты и тишины.
Мне холодно и больно, ночь, помоги мне... Если можешь...
Укутай меня в темноту и покой, укутай в сон — может быть в них
отчаяние утратит свою нестерпимость, притупится безнадёжность
о ватную глухую дрёму...
Помоги мне, ночь, помоги!... Если сможешь...
30/31.5.2002
ТО, ЧТО ВЫГЛЯДИТ ВЕСЬМА ВНУШИТЕЛЬНО
Невольное подражание Сэй-Сёнагон...
Мордочка крысы, сфотографированная с близкого расстояния. Корова.
Решение уравнения, с которым было много возни — даже если в
результате получается очень простая формула. Пожалуй даже,
тем внушительнее, чем она проще.
Платье а-ля Мэри Поппинс — оно добавит внушительности кому угодно,
может быть, правда, кому угодно, кроме меня...
Ан-12, Ан-22 — внушительны и на фотографии, и высоко в небе,
и в виде модели любого масштаба, не говоря уж об увиденных
живьём вблизи. Странно, что другие самолеты, даже бóльшие,
не производят впечатления столь сильной внушительности.
Из вертолётов — лишь Ми-26. А дирижабль, должно быть, ни один
не произвёл бы внушительного впечатления, как бы велик ни был.
Приглашение в командной строке7
[root@localhost root]# — уж само собой!..
20.2.2002
СПЛЮ С ТОБОЙ
«Сплю с тобой»... Какая банальная фраза, избитое и затёртое
выражение для любовной связи... Но до чего же глубокое и точное!
Ведь даже ни посвящённость в сокровенные тайны друг друга, ни нагота,
ни блуждание ласкающих рук, забирающихся в самые интимные уголки тела, —
ничто это не сравнится с засыпанием, пробуждением, дрёмой в объятьях
возлюбленной.
Когда, от близости сна, сознание и чувства делаются мягки и текучи, словно
воск от близкого жара, — растекаться, сливаться плывучим воском, текучим
невесомым облаком в нежности любимой-подруги, ласкаемой и растекающейся в
моей ласке... Что может быть лучшим выражением любви, чем это взаиморастворение!..
8.12.2002
САМЫЕ МИЛЫЕ ЖЕСТЫ
Когда налетает ветер, грозя унести шляпу с твоей головы,
твоя рука взлетает к ней мягко, летуче и невесомо, словно порывом
ветра и поднятая, лёгкая, как ленты летней шляпы. Движение
грациозной, плавной и быстрой волной пробегает не то от тонких
пальцев к хрупкому плечу, не то от плеча к ладони и пальцам...
Дуновение женственности...
Когда в дождь ты забираешься под мой зонт — своего-то не
носишь — о, с какой чуткой нежностью ты льнёшь ко
мне, пристраиваешься совсем-совсем-совсем рядышком, обвивчато и
гибко обнимаешь меня одной рукой, берясь другой за ручку зонта поверх
моих пальцев!.. И ведь умещаемся обе под нашей маленькой тонкой
крышей, совершенно достаточной, как оказывается, для двоих!
Когда в глубокой задумчивости ты балансируешь на своих каблуках,
сцепив на темени руки, чуть запрокинув голову — сколько
изящества и грации в чуткой неподвижности твоей фигурки, замершей в
тончайшем зыбком равновесии. Лишь сведённые напряжённые тонкие ноги
неуловимо подрагивают, и стан твой нет-нет да чуть качнётся-шелохнётся
подобно ветке в безветрие, не давая ускользнуть задумчивому
ускользающему покою с острия тоненьких высоких каблуков.
Как мило, что обращаясь ко мне, тебе непременно надо
дотронуться до меня. Коснуться руки, плеча, колена, легонько подёргать
за рукав или краешек юбки. Но особенно очаровательна эта твоя манера дома,
когда ты нежно, упруго и настойчиво тянешь меня за ленточку купальника
на моей голой спине, томно, нараспев произнося моё имя...
Когда ты читаешь или пишешь, лёжа на животе, опираясь на локти и
болтая в воздухе ногами, ты грациозна, нежна и юна. Особенно
юной делает тебя сочетание ярко-красного бикини с белыми гольфами
и красными босоножками, верно, напоминая о давнем счастливом лете,
когда мы вот так лежали вдвоём в тени смородин, читая книги, болтая,
упоённые радостью знакомства с наукой и лесбийской любовью.
Ты совершенно очаровательна, когда раздевшись догола перед сном,
ванной, загоранием в укромном уголке сада или нашими любовными
утехами, и отложив самую последнюю снятую с себя вещицу, несколькими
грациозными па пробуешь ощущение абсолютности своей наготы,
освобождения и нежной открытости ставшего совсем обнажённым тела. Ты
делаешь несколько шагов, очень плавно и медленно вынося, вытягивая
одну ногу прямо перед другой и мягко ступая, немного отводя в стороны
руки, выгнув кверху напряжённые ладони и пальцы.
Худенькие голые расправленные плечи откинуты назад в упругом
потягивании, а чуткие груди подрагивают легонько при каждом шаге.
Замрёшь, чуть улыбнёшься, шагнёшь ещё, переливаясь и резвостью, и истомой.
Когда обнажённая ты накидываешь на плечи свою любимую шаль —
сетчатую, с крупной ячеёй и длинными пушистыми кисточками по краям
— и кутаешься в неё, ты выглядишь так зябко и печально, что от
нежности к тебе наворачиваются на глаза слёзы. Скрещенные руки
— ладони сжимают локти, плечи, удерживая шаль, укутывая
голое тело в эфемерную ткань. Ах, как трогательно нежны мягкие
груди, приподнятые твоими руками — пусти меня к ним пореветь...
Во сне — утянешь к себе мою сонную руку, пристроишь себе
под щёку и мою ладонь, и свою... А спросонья, отлежав обе ладошки,
не можешь разобрать, какая из них моя, какая твоя!.. И я не могу.
Но как это мило — касаться лицом двух соединённых рук,
совсем не различая, где своя, а где — любимой!..
8-18.3.2003
ОТЧАЯННО-ЖГУЧАЯ НЕЖНОСТЬ
Нахлынет, охватит вдруг — до невозможности жгучее чувство, когда хочется
ласкаться с тобою, ластиться, льнуть, приникнуть к тебе и уткнуться в твою
бережную нежность. Растечься по тебе, плавясь от нежности и ласки, истекая
обожанием и слезами. Дрожать и плакать от пронзительно-острого, пробравшего
до костей чувства любви и нашей единственности друг для друга.
Сжимается и замирает сдавленное тугим сухим комом сердце, а слова любви,
мольбы о ласке, благодарности за неё и твою нежную близость проливаются
стоном и сладостными слезами в твои руки, на твои груди, на твои женственные
нагие плечи...
Нет на свете ничего сильнее, пронзительнее и отчаяннее этого порыва! И
как он упоительно прекрасен, драгоценен, заставший нас наедине! Но до чего
же не по себе становится, когда он подкатывает ко мне, оказавшейся в
одиночестве или среди чужих людей!..
7-9.4.2003
УХОДЯЩЕЕ СЧАСТЬЕ
Закат на даче... Так тепло и тихо. Домик и берёза отбрасывают
длинные тени, бабочки кружат над цветущим горохом — две белых капустницы, одна за другой...
И ты, которой я любовалась издали, тайно влюблённая в тебя
и не решающаяся сказать об этом, обнимаешь, гладишь меня, к тебе приникшую...
Ты так красива сейчас в алом бикини, с распущенными волосами...
Нагота, оттенённая лоскутками купальников и прикосновениями травинок,
тень предвкушения любовных утех, счастливый покой близости и нежного
доверия, окутавшего и соединившего нас после свершившегося признания в любви.
И наступающее ощущение того, что это был лишь сон. И просыпаясь, я пытаюсь
задремать снова, вообразить тебя, чтобы вернуться в тот же сон, ещё хоть
на мгновение ощутить тебя, твою близость и сказать тебе, как я тебя люблю
и как благодарна тебе за уходящее счастье этого сна.
12/13.6.2005
ТО, ОТ ЧЕГО СЕРДЦЕ СЖИМАЕТСЯ В ТОМЛЕНИИ-ОЖИДАНИИ
Подражание Сэй-Сёнагон...
Дождь, шумящий в листве летней ночью.
Вздох любимой, лежащей рядом без сна.
Прикосновение подруги, завязывающей бретельки купальника или поправляющей воротник закрытого
строгого платья.
Первые одуванчики в мае.
Жёлтые цветы осота среди высоких августовских трав.
6-8.2006
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. «Un refrain courait dans la rue»
— «Летел по улице припев» — песня из репертуара Эдит Пиаф.
2. Построение фазового портрета — способ
графического изображения поведения системы дифференциальных уравнений
(т.е. уравнений, связывающих скорости изменения неких величин с самими этими величинами).
3. Эмблемой операционной системы Linux является
пингвин. Консоль —
в данном случае, применительно к обычному персональному компьютеру, — просто монитор (с клавиатурой).
4. Файл-устройство /dev/null
— «чёрная дыра» в UNIX'е: всё, что туда пишется — исчезает,
при чтении оттуда всегда оказывается, что прочитано 0 байт.
5. «Fais-moi valser»
— «Увлеки меня танцевать вальс» — песня из репертуара Эдит Пиаф.
6. Дифуры — дифференциальные уравнения
(физико-математический жаргон).
7. [root@localhost root]# —
Примерно так может выглядеть в ОС семейства UNIX приглашение к вводу команд root'а,
т.е. всемогущего пользователя (администратора).
© Ольга Лаэдэль, 2000-2006
Каждый мини-рассказ, опубликованный на этой странице, распространяется на условиях
лицензии Creative Commons
«Attribution-NoDerivatives» («Атрибуция – Без производных произведений») 4.0 Всемирная.
То есть:
Разрешается воспроизведение и распространение дословных копий этого текста
(или отдельных составляющих его мини-рассказов) любым способом на любом носителе,
при условии, что это разрешение сохраняется и указано имя автора — Ольга Лаэдэль.
